Мирская икона Данте Габриэля Россетти: Beata Beatrix

После смерти Элизабет Данте Габриэль был безутешен. Он бежал из дома, где умерла его любимая Лиззи, и поселился на Чейни-уок. Еще при жизни Россетти стал легендой - его лондонское жилище было обставлено экстравагантной мебелью, а в саду художник задался целью устроить подобие райского сада с экзотическими птицами и животными. Но он вел уединенный образ жизни, допуская к себе лишь друзей и родственников, а потому большинству оставалось только гадать, что творится за стенами дома в Челси.

Россетти старался забыться, но мысль о том, что это он виноват в смерти Лиз, преследовала его. Трагические истории любви еще с детства интересовали Данте, потом он избрал свою Лиззи на роль Беатриче... Так мог ли Россетти подсознательно желать ей страданий и смерти?

При жизни Лиз часто появлялась на акварелях - иллюстрациях к "Божественной комедии" или "Новой жизни", но после смерти параллель между Лиз и возлюбленной Данте Алигьери достигла своего пика.
Нелепо получилось, неправда ли? Россетти запретил собратьям писать Лиз, меж тем среди картин созданных его рукой более известен не прижизненный, а посмертный портрет супруги - Beata Beatrix (Беатриче Благословенная).
 

На самом деле картина была задумана еще до смерти Элизабет: Данте Габриэль хотел изобразить жену в образе дантовской возлюбленной на фоне итальянского пейзажа в духе ренессансных портретов. В 1863 году он написал одной из покровителей прерафаэлитов, что нашел незаконченную картину и желает ее завершить.

Россетти использовал оставшиеся у него наброски из своего "ящика, полного гуггумз", хотя легенда гласит, что идея "Beata Beatrix" появилась у художника в тот же самый момент, когда он увидел жену лежащей без сознания, и... Данте Габриэль, рисовал и рисовал портреты умершей жены, не в силах смириться с утратой. Романтическая легенда. Хотя и мало вероятная.

Но теперь идея полотна была совсем иной - образ Беатриче слился с образом Лиззи настолько, что довольно трудно определить, где заканчивается история любви прославленного флоренитинца и где начинается повествование о трагической судьбе художника и его возлюбленной.

"Картина должна, конечно, рассматриваться не как момент смерти Беатриче, но как идеальное воплощение сюжета, символизирующее транс или внезапное преображение. Беатриче явно увлечена небесами, достославно созерцая лик того, кто благословен во веки веков (как пишет Данте в конце "новой жизни" сквозь закрытые веки".
Беатриче одета в красное платье цвета надежды и зеленую накидку цвета печали - именно такие одеяния она, согласно "Божественной комедии" будет носить в Раю.
Часы застыли на отметке "девять" - это число не разу упоминается в "Новой жизни" и красной нитью проходит через историю Данте и Беатриче - он встретил ее в конце своего девятого года, а ей только исполнилось девять. Кроме того это число было дружественно возлюбленной поэта, ведь в день ее рождения "все девять движущихся небес были в совершеннейшем единстве". Девять - это и дата смерти Беатриче 9 часов 9 июня 1290 года.
С небес к ней спускается фантастическая птица с красным оперением. Вокруг птичьей головки тонки золотой круг нимба. Символ святого духа? Или попытка показать, что смерть Лиззи - не самоубийство, а ужасная случайность? Сам Россетти писал, что эта птица, роняющая белый мак в ладони, сложенные в молитвенном жесте - "посланник Смерти", но судя по нимбу - это не только посланник смерти, но и посланник небес. Птица напоминает о богине любви Венере (и цвет любви, как известно - красный), и о мифической птице феникс, которая умирает чтобы вновь возродиться. Птица похожа на голубя - так Данте Габриэль называл Лиз и возможно что образ голубя в его сознании так же неразрывно связан с образом жены, как число "девять" с Беатриче в "Новой жизни" Данте Алигьери. 

На заднем плане две фигуры: одна задрапирована в красное - это Любовь из сна Данте, в котором она кормила Беатриче пылающим сердце поэта, прежде чем увести на небеса. Но пламя в руках любви может быть и пока еще горящим огнем жизни Беатриче.
сам Данте (но кто из них: флорентинец или его викторианский тезка?) в серых одеждах, символизирующих надежду и скорбь.Он один не излучает света, оставаясь в тени, и кажется, более всех персонажей похож на едва различимые очертания. В его руках книга: "Божественная комедия"? "новая жизнь"? А может быть тот самый томик стихов, который был захоронен на Хайгейтском кладбище?
пейзаж на заднем плане лишь намечен. Все вокруг Элизабет-Беатриче окутано дымкой и невозможно различить, где происходит действие картины: во Флоренции или Лондоне. На первый взгляд кажется, что Беатриче сидит на балконе, за ее спиной несет свои воды река Арно, а с купола Санта Мария дель Фьоре льется на нее мягкий свет, создавая ощущение ореола. Но с тем же успехом это может быть Собор святого Павла. Темза. И мост Блэкфрайарз, известный малоприятными историями о самоубийцах [этот мост Россетти изобразил на картине "найдена"].
Размытые очертания непривычны для живописи Россетти. В данном случае они призваны подчеркнуть мистицизм сюжета, это неопределенное положение Элизабет-Беатриче между жизнью и смертью. Туманность изображения, возможно, отражает интерес Россетти к спиритизму, к которому он обращался чтобы установить связь с душой умершей жены. В викторианскую эпоху спиритизм был на пике моды - не просто паранормальным явлением, а даже некоей формой религии, которой доверялись такие же страдальцы как Россетти, желающие вновь поговорить с безвозвратно ушедшими родственниками.
На золотой аскетичного вида раме изображено четыре медальона - восходящее солнце, звезды, полумесяц и морской пейзаж. Эти изображения отсылают зрителя к заключительным словам "Божественной комедии" - "Любовь что движет солнце и светила". Кроме того на раме выгрвированы слова "quomodo sedet sola civitas" (как одиноко сидит город) - цитата из плача Иеремии, так по воспоминаниям Данте Алигьери Флоренция встретила смерть Беатриче.
Позже было создано несколько реплик в разных техниках 

Версия 1872 года имеет пределлу - подножие, которое характерно скорее для алтаря, чем для мирской картины. Будто бы в качестве покаяния перед умершей женой и в назидание самому себе Россетти изобразил сюжет из "Божественной комедии" - встречу Данте и Беатриче в Чистилище, когда та упрекала поэта в непостоянстве.

Последняя - картина маслом, начатая в 1877 году оставалась незавершенной на момент смерти художника. Форд Мэдокс Браун завершил последнюю "Беатриче Благословенную", но некоторые детали были изменены - "посланник смерти" стал кротким белым голубем с красным маком в клюве, фон стал более четким, но вот образ Беатриче почти утратил черты Элизабет.

М

Фальшивый Россетти

Розу Кордер современники описывали как одну из истинных красавиц: волосы подобно прекрасной бледной вуали обрамляли ее лицо, которое могло бы соперничать с античными статуями, кроме того Роза обладала хорошей фигурой.

Д. Уистлер. Композиция в коричневом и черном: портрет розы Кордер.

 

В 1873 году Роза стала любовницей Чарльза Аугустуса Хауэлла, того самого который был инициатором эксгумации Элизабет Сиддал. Хотя она была весьма талантливой художницей, прославили ее отнюдь не собственные работы, а подделки под известных мастеров. 

Макс Бирбом. 

Хауэлл подслушивает под дверью, пока Роза Кордер подделывает рисунки Россетти 

(из книги "Россетти и его круг")

 

Известно что она создала несколько фальшивых рисунков Генри Фюзели, и Данте Габриэля Россетти. Известно что Хауэлл якобы только для личного пользования одолжил эскизы "Святого Георгия и дракона". Россетти, вероятно, не догадывался, что эти эскизы будут доработаны Розой Кордер а затем будут выданы за россеттиевские подлинники. Она же создала копию картины Миллеса "Долина покоя".

Всего известно четыре картона "в стиле Россетти"

 Черепа, принесенные королю

 Святой георгий, убивающий змия

 Возвращение принцессы

 Брак Святого Георгия

 

Д. Г. Россетти. Без нее

Что без нее мой дом? Шалаш кривой,
Где зябнущий укрылся сирота.
Что платье? Скомканная пустота,
Клок облака, покинутый луной.
Что зеркало? Погасший рай земной,
Где ныне беспросветность разлита.
Кровать? Ночей бессонных маята
И разговор с холодною стеной.
Что сердце без нее? Пустых небес
Беззвездная, бессолнечная мгла,
Дороги одинокой кабала,
Когда и месяц за горой исчез
И туча длинная далекий лес
Двойною темнотою облегла.
                                 (Д. Г. Россетти, перевод Г. Кружкова)

Легенда Элизабет Сиддал

Почти два года брака были далеко не самыми счастливыми: Данте Габриэль, хотя и официально связал свою жизнь с жизнью Лиз и (почти наверняка поклялся в верности), не изменял своим привычкам. Лиз страдала от приступов депрессии и постоянных конфликтов с супругом. Ее состояние усугубили роды - первенец, долгожданная дочь, появилась на свет мертворожденной. В довершение всего Лиз пристрастилась к лаундануму – опиумной настойке, прописанной ей доктором, которую она употребляла отнюдь не в рекомендуемых дозах.

ночь с 10 на 11 февраля стала роковой – Элизабет скончалась от передозировки лекарства, случайной или преднамеренной – неизвестно. Любители романтических историй предпочитают историю о самоубийстве и эта же версия чаще всего преподносится в популярной культуре (вспомним хотя бы британский сериал «отчаянные романтики»). Но скорее всего это был несчастный случай.

Накануне семейство Россетти ужинало с другом Чарльзом Алджерноном Суинберном. Лиз была в хорошем настроении – совсем недавно она узнала радостную новость о том, что снова ждет ребенка. После ужина Россетти проводил жену домой и отправился в колледж для рабочих, чтобы прочитать очередную лекцию.

По возвращении он нашел жену лежащей на постели без сознания. Поняв бессмысленность попыток привести ее в чувство самостоятельно, он вызвал врача, но тот сказал, что тоже ничем не может помочь. Тогда Россетти послал еще за тремя врачами, в надежде, что хотя бы один из них оживит его любимую Лиззи.  Но… Тщетно. Смерть была констатирована  в 7-20 утра 11 февраля 1862 года.

Дом на Чатам Плейс, где умерла Элизабет (ныне снесен)

Легенда о самоубийстве появилась намного позже: якобы Россетти оставил жену, страдающую от депрессии, в доме на Чатам-плейс (сейчас на его месте находится станция Блэкфрайарз) и отправился на свидание к одной из своих любовниц. Безутешной Лиз ничего не оставалось, как написать предсмертную записку и сделать последний в своей жизни глоток опийной настойки. Легенда гласит, что Россетти, найдя предсмертное послание, отправился к старшему товарищу Форду Мэдоксу Брауну, который и посоветовал уничтожить бумагу, чтобы избежать скандала и обеспечить Лиз христианское погребение.

Элизабет умерла. Наверное именно в этот момент, Россетти наконец-то понял что действительно любил свою Лиз и винил себя в том, что избрав для нее роль Беатриче, подсознательно желал ей смерти в юном возрасте. Элизабет было всего лишь 32 года (любопытно,  что в показаниях Клара Сиддал сказала, что ее сестре 29 лет, а на надгробии указан иной возраст – 30 лет).

Россетти во время церемонии погребения положил в гроб жены рукопись еще неизданных стихов, бережно укрыв тетрадь в рыжих локонах «цвета испанского золота» и поклялся никогда больше не обращаться к поэзии. Россетти любил делать красивые жесты, но этот был искренним. Он был растерян, измучен и глубоко переживал потерю Лиз. Он страдал от бессонницы и приступов депрессии, находя утешение в алкоголе и хлорале. Образ Лиз не давал ему покоя – Россетти, увлекшийся популярным в викторианскую эпоху спиритизмом, верил, что птица, поющая рядом с могилой жены – душа Лиз, которая хочет поговорить с ним. Не давали ему покоя и неизданные стихи, лежащие в сырой земле среди локонов Лиз.

Д. Г. Россетти. Чарльз Аугустус Хауэлл. 

Спустя семь лет, в 1869 году, его литературный агент Чарльз Августус Хауэлл, уверенный что эта утерянная рукопись сможет возродить карьеру Данте Габриэля, убедил Россетти дать согласие на эксгумацию тела Элизабет. Данте не присутствовал при извлечении гроба. Эксгумация проходила в тайне, по описаниям, все происходило ночью, в кромешной темноте и место захоронения было освещено только при свете свечей. Листы бумаги были извлечены, продезинфицированы и высушены. Сборник стихов был опубликован уже на следующий год, но не имел успеха, да и слухи об извлечении трупа тоже не способствовали росту продаж. Вероятно Хауэллу принадлежит и легенда (эдакая рекламная акция, призванная по крайней мере повысить интерес к персоне Россетти) о том, что когда крышка гроба была открыта, тело Элизабет лежало не тронутое временем. Она даже стала еще красивее, а знаменитые рыжие волосы заполнили весь гроб.

Одно из стихотворений, извлеченное из гроба Элизабет

Хотя людская молва вновь обвинила Россетти в ужасающем поступке и неуважении к собственной жене, но скорее всего вина лежит на литературном агенте, которого друзья Россетти описывали как «отвратительного негодяя» и «человека без принципов». Говорят что Хауэлл был шантажист и даже был инициатором поддельных рисунков, «созданных самим Россетти».

Хауэлл, к слову, умер в 1890 году при странных обстоятельствах: тело было найдено неподалеку от одного из пабов в челси. У Хауэлла было перерезано горло, а во рту была монета в 10 шиллингов, красноречиво напоминающая о продажном характере агента.

Деятельность Хауэлла способствала росту популярности Данте Габриэля Россетти и Элизабет Сиддал (и – замечу в скобках – самого агента – он стал прототипом Чарльза Огастеса Милвертона в одном из рассказов о Шерлоке Холмсе). Но психическое здоровье художника ухудшалось: хотя он продолжал писать и имел много последователей в искусстве, Россетти вел замкнутый образ жизни, встречаясь лишь с самыми близкими друзьями. Со временем его стали считать безумным – он страдал манией преследования, галлюцинациями и пытался совершить самоубийство, выпив бутылку настойки опиума. Не давало покоя и согласие на эксгумацию – сделанного не вернешь, потому единственный способ выразить свою вину было завещать похоронить себя подальше от кладбища Хайгейт, семейной могилы и особенно могилы Лиз.

Семейная могила Россетти

Музы, рыдать перестаньте

Музы, рыдать перестаньте,
Грусть вашу в песнях излейте,
Спойте мне песню о Данте
Или сыграйте на флейте.

Дальше, докучные фавны,
Музыки нет в вашем кличе!
Знаете ль вы, что недавно
Бросила рай Беатриче,

Странная белая роза
В тихой вечерней прохладе…
Что это? Снова угроза
Или мольба о пощаде?

Жил беспокойный художник.
В мире лукавых обличий —
Грешник, развратник, безбожник,
Но он любил Беатриче.

Тайные думы поэта
В сердце его прихотливом
Стали потоками света,
Стали шумящим приливом.

Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте,
Спойте мне песню о Данте
И Габриеле Россетти.
                         (Николай Гумилев, 1906 г.)

Данте Габриэль Россетти. Надписи на песке. (1859)

Королева сердец из сострадания

В самом начале отношений Данте Габриэль Россетти был глубоко влюблен в Элизабет. Он, в подражание знаменитому тезке, избрал ее своей Беатриче и рисовал только ее. В довершение всего заботливый жених (Сиддал и Россетти обручились в 1850 году) после случая, когда Лиззи чуть было не утонула в ванне, позируя для образа "Офелии", запретил собратьям-художникам использовать ее в качестве модели.

Но спустя несколько лет пылкая любовь начинает угасать. Любопытно, что даже друзья Россетти отныне называли Элизабет лишь "ученицей", а отнюдь не "невестой" Россетти. Действительно, Элизабет, поощряемая самим Джоном Рескиным, посвящает себя живописи, а в жизни Данте Габриэля появляются другие женщины, все чаще появляющиеся на его полотнах: Энни Миллер, возлюбленная собрата Уильяма Холмана Ханта, и Фанни Корнфорт, полнокровная молодая женщина из низших слоев общества.

Неизвестно точно, состоял ли Россетти в отношениях с Фанни, но возможно что новая плотская любовь в итоге изменила представления Россетти о женской красоте: на смену бледным хрупким (можно добавить - невинным) красавицам, взиравшим с полотен начала творческого пути, пришли цветущие чувственные женщины.

Данте Габриэль Россетти Bocca Bacciata. 1859

Существует и легенда о том, что Элизабет в порыве ревности выбросила эскизы Россетти, изображавшие других женщин с моста Блэкфрайарз, листы бумаги плыли по Темзе, пока не были уничтожены водной стихией.

В начале 1860 года Элизабет тяжело заболела и Данте Габриэль, не замедливший появиться у ложа больной, поклялся ей в любви и дал обещание, что как только Лиззи поправится, они сразу поженятся. Он слукавил - причиной обещания была не столько возродившаяся любовь, сколько чувство вины и долга. Свадьба состоялась 23 мая 1860 года в церкви святого Клемента в Гастингсе.

Спустя несколько месяцев Россетти завершил свадебный портрет Элизабет - Regina Cordium, или "Королева Сердец". Это достойная попытка попытка воссоздать те чувства, которые незримо пристуствовали в его ранних "гуггумз".

Любопытно, что название можно объяснить двояко: с одной стороны "Королева сердец" вызывает ассоциации с игральной картой, как будто художник хотел сказать, что любовь похожа на азартную игру, с другой латинское Regina Cordium созвучно другому выражению Regina Caeli ("Королева небес"). Так в одной картине соединились небесная и земная любовь.

Должно быть эта картина служила для Лиззи утешением и надеждой на светлое будущее, пока спустя год Данте Габриэль не создал еще одну картину с таким же названием. Картины были схожи не только названием - у них был одинаковый формат, одинаковый фон, одинаковая композиция. на шее модели было точно такое же ожерелье и сжимала в руке цветок (анютины глазки, к слову в Англии символизировали сердечную радость)... Но только на картине была изображена не Лиззи, а супруга покровителя Россетти, миссис Хитон

Россетти не был влюблен в миссис Хитон, а скорее всего лишь выполнил заказ своего патрона, но сам факт, что художник повторно использовал идею свадебного портрета, не изменив ничего (за исключением модели) ставит под сомнение искренность его чувств к супруге и подрывает значимость клятв и заверений в любви, которых наверняка было произнесено не мало, пока лиз была тяжело больна.

Офелия, чуть было не утонувшая в ванне

В пьесе "Гамлет" Уильям Шекспир отвел Офелии второстепенную роль. Но мог ли знаменитый драматург предположить что ее образ спустя почти два с половиной столетия станет поистине культовым среди художников и практически затмит главного персонажа, Гамлета, принца Датского? Стоит правда отметить, что художников интересовали в большей степени последние минуты из жизни Офелии, когда она, обезумевшая после смерти отца напевает что-то бессвязное и плетет венки из цветов.

Читатель и зритель пьесы узнает о ее смерти только из слов королевы Гертруды:

"Есть ива над потоком, что  склоняет

Седые листья к зеркалу волны;

Туда она пришла, сплетя в гирлянды

Крапиву, лютик, ирис, орхидеи, -

У вольных пастухов для них грубей их кличка,

Для скромных дев он - персты умерших;

 Она старалась по ветвям развесить

свои венки; коварный сук сломался,

И травы и она сама упали

В рыдающий поток. Ее одежды,

Раскинувшись, несли ее как нимфу"

На сцене этот эпизод никогда не воплощался, оставляя таким образом, простор для воображения.

Миллес задумал свою версию смерти Офелии в 1851 году. Этот момент не только обещал быть живописным (окруженное цветами тело нежной и хрупкой девушки - это так красиво и так пугающе!), но и мог отразить прерафаэлитские идеалы: природу (вспомним совет критика Джона Рескина "идти к природе с сердечной стойкостью") и женский образ, отрешенный загадочный, трагический. 

Последовательность создания картины была непривычной для современного прерафаэлитам искусства: сначала художник создал фон, затем, в студии заполнил пустующий участок фигурой главной героини.

В поисках подходящего пейзажа Миллес вместе с собратом Уильямом Холманом Хантом отправились в Юэлл (графство Суррей). Последний собирался писать вид поля для своего "Нерадивого пастуха", Миллесу же предстояло работать на берегу реки Хогсмилл. пять месяцев, шесть дней в неделю и одиннадцать часов в сутки художник сидел под зонтиков, "отбрасывающим тень размером не больше чем с пол-пенни" в твердой решимости перенести на холст все многообразие английской природы. Ему приходилось мириться с повадками местной фауны (Миллес оставил очень красноречивые воспоминания о "вероятности исчезнуть по вине прожорливых мух" и о двух лебедях, которым вздумалось уничтожить именно те растения, которые художник собирался писать). Свои коррективы вносила и переменчивая погода: порой сильные порывы ветра грозили художнику испытать на себе ощущения тонущей шекспировской героини. С наступлением ноября, когда ветреная погода со снегом была привычной в деревнях графства Суррей, Миллесу пришлось соорудить своеобразную хижину, в которой он укрывался от непогоды.

В декабре Миллес вернулся в свою студию на Гауэр-стрит - картина была почти закончена, оставалось только изобразить саму Офелию. Для этого образа позировала двадцатидвухлетняя Элизабет Сиддал. Существует история что она сама вместе с матерью Миллеса шила платье для "Офелии". В действительности же художник стремился создать не просто иллюстрацию к "Гамлету", но максимально достоверно изобразить события, которые могли произойти в XVI веке, а потому не поскупился на реквизит. Старинное платье с цветочными узорами, вышитыми серебром он купил в антикварной лавке: "Можете себе представить, насколько оно чудесно, если обошлось мне, старое и грязное, в целых четыре фунта" - писал он в одном из писем. 

Разумеется Миллесу было недостаточно сделать несколько набросков, изображающих Элизабет в старинном платье - главную героиню картины, согласно прерафаэлитским принципам, тоже следовало писать с натуры. Но если подходящую для "смерти Офелии" природу можно было легко найти летом в живописному уголке сельской Англии, то как же написать саму тонующую Офелию, да еще и когда на дворе стоит холодный декабрь? Решение оказалось необычным: в мастерской была установлена ванна, в которой по несколько часов в день Элизабет, облаченной в старинный наряд, предстояло изображать Офелию. В мастерской было холодно и, зная о слабом здоровье натурщицы,. Миллес установил под ванной несколько масляных ламп, которые подогревали воду. Уильям Майкл Россетти, летописец братства, вспоминал, что однажды эти лампы погасли, художник был слишком поглощен работой, а замерзающая модель не осмелилась его потревожить и терпеливо продолжала позировать. Итог был плачевным: Элизабет сильно простудилась, ее отец пригрозил Миллесу судом если он не оплатит услуги врача (легенда гласит, что всего было 50 счетов на очень крупную сумму). А Данте Габриэль Россетти, еще недавно восхищавшийся картиной, запретил запретил своей возлюбленной позировать кому-либо кроме него самого. 

Но стоила ли картина страданий художника и модели? Сейчас "Офелия" - один из известнейших экспонатов галереи тейт, но когда картина была впервые показала на выставке королевской академии в 1852 году, отнюдь не все оценили художественные качества картины. В газете таймс была опубликована заметка, в которой значилось, что эта "Офелия" тонет как будто бы в канаве, поросшей сорной травой. В другой - сравнили шекспировскую героиню с куклой плавающей в ванночке, в третьей и вовсе было написано, что сия картина вызывает ассоциации с проказами молодой доярки. даже Джон Рескин, поддерживавший и поощрявший Миллеса, только спустя несколько лет назвал "Офелию" "самым радостным английским пейзажем населенным печалью".

Находились, впрочем и те, кто, напротив укорял художника за многообразие английской флоры - те растения которые не цветут в одно время года, на картине Миллеса были в самом разгаре цветения. Действительно художник довольно быстро отказался от идеи рисовать лишь те цветы, которые мог видеть на берегах реки Хогсмилл в тот или иной месяц и поставил перед собой более сложную задачу - с помощью языка цветов рассказать трагическую историю Офелии. Некоторые из растений также отсылают зрителя к тексту "Гамлета".

Розы, одну из которых Офелия еще сжимает в руках, - символы чистоты (кустарник с дикими белыми розами), любви и юности (розовые цветки у подола и щеки героини) - напоминают о том, что Лаэрт, ее брат, назвал сестру "розой мая". Ожерелье из фиалок, означающих целомудрие и смерть в юном возрасте - напоминают о словах девушки "я хотела дать вам фиалки, но они увяли, когда мой отец умер". Ветви плакучей ивы прямо над головой и анютины глазки символизируют обманутую любовь, внезапно охладевшие чувства Гамлета к Офелии. Крапива вокруг ивовых ветвей - боль.

Офелия изображена в мгновение между жизнью и смертью. Она еще поет свои песни и из последних сил сжимает в руках букет из цветов, который собиралась "по ветявям развесить", но уже не в силах бороться с водной стихией. Она покорна течению, ее тело погружается в воду, а на лице нет ни отчаяния, ни страха. Возможно, Миллес даже в чем-то уподобил Офелию христианской мученнице, покорно принимающей свою судьбу. Интересно, что даже ее поза вызывает аналогии с религиозными изображениями - то ли распятие, то ли поза молящейся Богоматери-Оранты.

Если не считать самой Офелии, находящейся на грани между жизнью и смертью, единственные живые существа на картине - это таволга (символ бессмысленности смерти Офелии) и малиновка, символизирующая душу Офелии. Любопытно что красное пятно на груди птицы похоже на капельку крови, отчего малиновка считалась символом мученничества.

Исследователи иногда обращают внимание еще на одну деталь - белесое пятно по очертаниям напоминающее человеческий череп. Сам художник не оставил никакой информации, а посему нам остается только гадать, что это: игра свето-тени или же еще одно напоминание зрителю: memento mori - помни о смерти.

Оформление картины тоже обладало определенной символикой: на раме изображены листья плюща, растения которое долгое время ассоциировалось с женским началом. В викторианскую эпоху господствовала идея, что плющ (женщина) нуждается в поддержке могучего дуба (мужчины). И растительный мотив на раме - одинокий плющ - напоминает о причине потери рассудка и последовавшей смерти героини.

Интересно, что места, где столькими усилиями создавалась "Офелия" сохранились до наших дней.

Дом номер семь по Гауэр стрит (узнать его можно по мемориальной табличке, оповещающей о том, что именно здесь было создано в 1848 году братство прерафаэлитов) находится совсем рядом с британским музеем в Лондоне.

и даже берег реки Хогсмилл (по топографии местности поклонники Миллеса смогли примерно определить, где создавался знаменитый шедевр) почти таким же как полтора столетия назад:

"Ящик, полный гуггумз"

Данте Габриэль и Элизабет придумали прозвище "гуггумз" (guggums), которым называли друг друга дома или в дружеском кругу.
Форд Мэдокс Браун вспоминал, что когда он однажды пришел к Россетти, тот показал гостю целый ящик, полный гуггумз - портретов Элизабет.